Рождество… LiGHT
«В одном счастливом детстве»
Часть первая. Рождество в семье Малфоев.
Огромный, облицованный мрамором зал с двумя лестницами в центре, которые, изящно изгибаясь, взмывают вверх, к широкому, опоясывающему весь второй этаж балкону. На этих лестницах очень весело бегать и кататься…. Кончно, когда никто не видит – потомку такого знатного рода, как Малфои, не пристало носиться подобнокакому-то грязному Уизелу!
За окнами хлопьями валит снег.
В округлом пространстве между лестницами стоит невероятно громадная ёлка, упираясь жемчужной макушкой в сводчатый потолок…. Эту ёлку украшают лучшие дизайнеры. Золотые и серебряные герлянды, дорогие стеклянные игрушки, множество искусно расставленных свечей – она просто произведение искусства…. Бальный зал подходит для неё лучше всего.  В день Рождества соберётся множество высокопоставленных и богатейших фамилий, почтивших наш приём. Будут накрытые белой скатертью столы с вкусными кушаньями и лучшие вина. Оркестр будет играть, гости – танцевать и разговаривать друг с другом. Знаю, маме с папой тоже скучно на этих помпезных праздниках, но это одна из обязанностей такого семейства, как наше. Я тоже появлюсь на приёме – в специально заказанной для этого вечера мантии. Как и отец, стану улыбаться и очаровывать. И ни за что не покажу, как мне скучно! Прийдётся танцевать. И мне даже позволят ради праздника пригубить шампанское! (Правда, оно мне не нравится – жуткая кислятина. Как только взрослые могут это пить и платить такие огромные деньги…. Папа говорит, со временем я всё пойму. Но…). Позже будет торт….
Отец наверняка пригласит и тех толстых тупых мальчишек, с которыми познакомил меня два года назад – Крэбб и Гойл. У папы какие-то дела с их отцами, а ещё он хочет, чтобы я позволил им стать моей свитой. Вообще-то они не то чтобы отвратительны…. Но об этом я никому не говорю и не собираюсь! Наверняка ещё и курица Пэнси… тощая, в жуткой мантии с оборками, и та девчёнка – её подруга – похожая на забавную собаку моей тётки Антуаннеты…. Кажется, её зовут Милер Пулстоуд.  Ещё Блэйз и Дафна Гринграсс. Дафна всегда похожа на маленькую королеву в шёлковой мантии, её старшая сестра учится в Шармбатоне и домой приезжает только на каникулы, а младшая похожа на маленького ангелочка с белым пушком на голове – она такая маленькая, что кажется куклой и с ней постоянно няня. Они уйдут задолго до полуночи…. А мать опять будет искать себе мужа – кажется, у неё их было уже двести.
В чистокровных семьях не так уж много детей. Но пачкаться из-за этого обо всякую грязь…. Мне хватает равесников, чтобы играть и манипулировать.
Пэнси опять будет висеть на мне, и прийдётся танцевать с ней, а также с мамой, тётей и кузиной Атракс. Она уже взрослая и выглядит как богиня: светлые волосы, всегда поднятые к затылку, воздушные одеяния…. Она мой идеал невесты! Если бы я был старше, мы бы уже …. Но она, кажется, недавно вступила в помолвку с тем парнем… Дэниэль, кажется, и скоро они порженятся. Он тоже из древней и успешной семьи, состоящей в дальнем родстве с Блэками (а кто с ними не состоит?) и Розье, на полгода старше её и они постоянно улыбаются друг другу. Выглядит по-дурацки…. Пэнси, кажется, уверена, что помолвлена со мной. Не хочу до конца своих дней прожить с тощей коровой!
Однажды я случайно видел Куини, старшую сестру Дафны, вместе с каким-то парнем. Они были вдвоём, наедине и словно играли в прятки за старым зановесом в дальнем конце зала – там есть маленькая ниша, и рядом обычно никто не ходит. Они обнимались, тёрлись, и тряслись и…, кажется, хрюкали.  У обоих были задраны мантии. А ещё у них по подбородку текли слюни. И глаза – дикие. И тот парень тыкал в неё тем… чем я…. Это было скучно, и я не стал смотреть дальше.
А ещё я видел, как целовались двое парней. Это было странно и… неправильно?! Мне понра…. Нет, даже думать об этом нельзя! Я должен вырасти, жениться, родить детей, а потом жить как хочу. Папа никогда не целовался с парнями!
После всего будет фейерверк – самое интересное на этом дурацком приёме…. Даже лучше, чем мороженое, которое разносили перед ним.
А затем я отправлюсь спать и….

В гостиной у нас стоит другая ёлка. Она тоже огромна, но её украшаем мы с мамой. За окнами темно и падает снег. Окна закрыты тяжёлыми бархатными шторами, за ними всё равно ничего не видно – но я знаю. Ни одной звезды в небе и даже луна скрылась за тучами. Это наш мирок… только наш, здесь мама и папа могут быть просто мамой и папой. Чем старше я становлюсь, тем реже это бывает. У них слишком много обязанностей, которыми я горжусь, а иногда – ненавижу. Но об этом никто не должен знать. В конце-концов потомок и всё такое…. Я ощущаю себя в кольце пустоты, когда думаю об этом. Да, у меня есть всё и любой мой каприз будет исполнен, я раждён в лучшей семье, которую все почитают, предо мной с радостью склонится каждый – пока у семьи есть деньги, а значит – власть. Я могу поучить любую игрушку и любого человека себе в друзья, даже если они мне не нужны. Но порой мне кажется, что этого мало, что всё неправильно, что чего-то не хватает. Профессор Снейп называет меня избалованным, но всегда потакает. Он не посмеет перечить родителям или мне, но при этом у него есть что-то, чего нет у других. Что-то внутри него не сконяется, не ломается перед нами. Он делает это потому, что ему так нужно, а не потому, что отец крутит из него марионетку. Он единственный может противостоять отцу – но не делает этого. Что для него значит мама я не знаю, но он на многое готов ради неё…. Я не видел, но знаю. Ради неё он отказался от магической дуэли с папой и принял незаслуженный позор его оскорбления, хотя тогда отец ничего не смог бы ему сделать.
В полутёмной комнате пылает камин и несколько свечей, освещая небольшой полукруг  рядом с ёлкой. Кажется, сама комната такая маленькая…. В центре накрытый стол. Мы обычно едим в столовой – но сегодня особенный день. Сочельник. Под ёлкой куча подарков – от родителей для меня. Утром их все перенесут в мою комнату, но сейчас…. Большое дерево переливается яркими огнями и всё похоже на сказку. Я не знаю, откуда в древней семье магов такие немагические, плебейские традиции – но это самый лучший вечер за весь год. Сладкая утка, пудинг и глинтвейн кажутся особенно вкусными. По том – валяться на ковре, играть и смеяться…. И засыпаем все вместе. А просыпаемся – уже в своих кроватях, в своих комнатах, с ворохом подарков на туалетном столике. Неволшебная сказка закончилась и у нас снова есть обязанности. Тогда я их ненавижу больше всего. И хочется снова закрыть глаза и досмотреть замечательный сон – как мы играем в снежки, катаемся на ледянке с горки или в запряжённых пегасами санях по пушистым облакам, делаем снежных ангелов и белые ледяные замки. А потом, мокрые и счастливые, сушимся у камина и греем руки кружками  горячего шоколада.  Мама заливисто смеётся и мы с папой вторим ей. В этом есть глоток свободы, которой так не хватает чистокровным аристократам. Тот миг, когда кроме нас троих нам никто не нужен.

Часть вторая. Рождество в семье ДУрслей.
Я не знаю, сколько сейчас времени. Так темно, что не видно даже собственных пальцев. За все годы, что я живу здесь, так и не привык к этой слепящей темноте. Можно, конечно, включить фонарик, но я не хочу. Наверное, уже девять или половина одиннадцатого. Тётя с дядей скорее всего смотрят телевизор – они садились за стол, когда я уходил. По моим ощущениям часа два или три назад. Дадли крутит хвостом вокруг кучи подарков – если бы у него, конечно, был хвост. Но ему всё равно не позволят открыть ни одного до завтрашнего утра. Скорее уж просто отправят спать. Хотя обычно они не так строги со своим «Малюсеньким Дадлечкой». Мне тоже удалось немного поесть – тётя расщедрилась и угостила меня куском сгоревшего цыплёнка и пирогом с плесенью, который завалялся в дальнем углу холодильника. От милой трапезы крутит живот, но выйти некуда – меня снова заперли. Есть пластмассовая бутылка с водой, но пить не хочется. Честно говоря, не хочется ничего. Поэтому свет не нужен. Просто лежать, свернувшись калачиком, и ничего не ждать. Это уже привычка. На прошлое Рождество я тоже получил подарки – самосвал Дадли, на который тот случайно наступил, потёртый носовой плоток в пятнах белизны и новую половую тряпку из старой дырявой кофточки тётушки Мардж, на позапрошлое – сломанные картриджи Дадли от уже выброшенной приставки. И раньше было не лучше. Не стоит рассчитывать на что-то новое и в этот раз. Тем более когда я пролил горячий чай на штанину дяди. Надеюсь, они хоть выпустят меня раньше, чем через неделю…. Когда-то я мечтал, что у меня есть настоящая семья – папа, мама, куча братьев и сестёр. И никаких кузенов и тёть! У нас был бы свой дом, маленький и просторный. Мама обнимала бы меня каждый день и сама готовила завтрак. По утрам  мы бы долго болтали с ней. И я играл бы с папой в мяч. И ещё у меня была бы куча игрушек…. Друзья. И те идиоты из шайки Дадли не посмели бы меня задевать! Я бы спал в своей комнате, носил свою одежду, а в уикенды мы бы отправлялись в пикник за город. А зимой – на каток! Я бы хотел…. Но этого никогда не будет. Мамины руки в моих волосах, папины плечи, тихие семейные вечера и весёлые игры после Рождественского ужина, и плед, которым бы меня укутали, когда я засну под ёлкой – я не могу даже представить себе их лиц. Это всё иллюзия. Я просто останусь один. Почему, почему они бросили меня здесь?!!!
Я верю в них, верю, что они были замечнательные – иначе просто не может быть, не смотря на то, что эти мои опекуны говорят. Но они – безликие призраки, их нет. Я люблю их, очень. Я люблю… пустоту. Здесь холодно, хотя на самом деле это не так. Я мёрзну, сжимаюсь в комок. Может, я заболею. Может, я уже болен. Может, мне это снится и, когда я проснусь, всё будет как я хочу. Это ведь Ночь Чудес, верно? Ребёнок не может жить в чулане под лестницей! Или… кх-кх… может?
 
Часть третья. Рождество в семье Поттеров.
Это больше похоже на сон, чем на явь. Светлый, уютный дом. Меня держит на руках тёплая женщина. Её лицо размывается, но я знаю – это мама. Она любит меня. ОТ неё пахнет заботой и молоком, так вкусно и хорошо, что хочется лизнуть. Меня спустили вниз, из той штуковины с решёткой, в которой я сплю. Вокруг так ярко, что глаза постоянно щурятся. Вижу какое-то размытое пятно – непонятное, но очень красивое. Мужчина берёт меня на руки и подносит к нему. Здесь пахнет чем-то приятным и терким, и что-то приятно звенит в зелени, переливаясь яркими огнями. И сам папа – сильный, надёжный, такой огромный, что я мог бы спрятаться в нём. Он обязательно меня защитит. Уже пришли гости – тот чёрный, с низким голосом – Сири, он часто смеётся, но берёт меня на руки всегда осторожно, словно боится уронить, рядом с ним, мягкий как подушка – Рем. Он весь коричневый и пахнет немного странно, они оба пахнут схоже, будто их запахи перемешались. А вот Питер – он почти не различим, но от него исходит что-то красное. Я позволяю ему держать себя. Раз папа и остальные ему верят, значит, он хороший и я не буду плакать. Так весело, когда все вместе. Мама и остальные смеются. Мне это нравится – я тоже смеюсь. СО стола вкусно пахнет, но меня кормят не этим. Наверное, ту еду можно только взросолым. Я когда-нибудь тоже выросту и смогу разглядеть маму. И тогда у нас будет самое лучшее Рождество – это ночь, когда сбываются желания, загаданные на первую звезду. Наверное, если я буду спать – быстрее проснусь и быстрее наступит будущее. И всё будет хорошо….
- Похоже, он задремал, - тихий, чуть хриплый голос. Сириус.
- Ему всего пять месяцев, - мама.
- Твоя утка как всегда ужасна, - Ремус.
- Ты всегда так говоришь, но Лили – лучший повор, - папа.
- Ты всегда её защищаешь, - всем весело. Я хочу, чтобы это был не сон, а явь. Сейчас.
Часть 4. Рождество в семье Уизли.

Часть 5. Рождество в семье Снейпов.
Часть 6. Рождество в семье Люпинов.

Часть 7. Рождество в семье Блэков.

Часть 8. Рождество в семье Лонгботтомов.

 
Рождество… aNGST
«Маленькая девочка со взглядом волчицы,
Я тоже когда-то был самоубицей.
Я тоже лежал в окровавленной ванной,
И жадно вдыхал дым марихуаны.»

~ГАРРИ~
Лежать на кафельном полу холодно и мокро. Висок ноет как невыдернутый сгнивший до половины зуб – нельзя сказать, что больно, но хочется убиться об стену. Нет сил встать и заставить себя притвориться, что ничего не случилось. Внутри всё словно покрылось отвратительной склизкой оболочкой и от этогот ощущения тошнит…. Хочется выблевать себя всего, чтобы только забыть, что только что было внутри меня – в чём был я сам. Наверное, мне нужно было умереть. Мне лучше было бы умереть – тогда. Я не знаю, где мы встретим Рождество. Я боюсь об этом думать. Кажется, я проведу его здесь, , на этом самом кафеле, буду лежать всю жизнь. И яд сгноит мою кровь и пропитает этот дом-убийцу. Да, это он убил Сириуса! Я…
Запускаю руку под резинку пижамных штанов. Сейчас ночь. В этой кромешной тьме меня никто не услышит. Я любил его…. Моя рука касается члена, ласково гладит его. Я знаю, что это неправильно, что это безумие. После того, что  увидел. После того, ч то увижу. Меня выворачивает наизнанку. Моя плоть твердеет и становится горячей в руке. Меня возбуждают мысли о смерти. Мысли. О смерти. Сириуса. Ненавижу это в себе. Свою слабость и страх, своё неверие и непонимание. Всё то, о чём буду сожалеть. Провожу пальцем по уздечке, касаюсь крохотной щели. Воспоминания о том, как он падал за завесу, возбуждают до предела. Я свожу себя с ума. Моё тело содрогается. Полоска обнажённой кожи между задравшейся футболкой и приспущенными штанами заледенела от соприкосновения с холодным кафелем. Кулак движется всё быстрее, чуть сильнее сжимаясь у основания и массируя головку. Это невыносимо. Со рта уже стекают ниточки крови, а на губе появилась новая ранка. Быстрее! Быстрее! Не хочу вспоминать лица и тела тех, кого ОН пытал и убивал сегодня. Сириус всегда… поддерживал меня.
Рон и Гермиона спят внизу. Они не должны… меня услышать. Я не хочу беспокоить их. Необходимо выплеснуть всю эту хрень хотя бы так. Откидываю голову назад и слегка ударяюсь о край ванны. Губы саднят и распухли. Наверняка Гермиона завтра снова увидит круги под глазами. Выгибаюсь…. Малфой, наверное, забился в своём поместье как мышь. Его  даже жалко. Я всегда хотел Счастливое Рождество… как у Дурслей – с настоящей елью, индейкой и подарками, а не умирать на полк в ванной самого отвратительного дома.
СИ-РИ-УС!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Я хочу заснуть и перестать видеть этот кошмар.
^~***~^
~ДРАКО~
Здесь темно и душно и наверняка водятся тараканы. Хотя в Малфой-мэнор и не должно быть тараканов. Здесь отвратительно пыльно и грязно, хотя эльфы обязаны убирать эту комнату раз в неделю. Хотя конечно – в ней никто из семьи не бывает. Это считается ниже нашего достоинства. А сейчас не хочется отсюда выходить. Кровь всё ещё не остановилась и под глазом набухает синяк. Но я ничего не стану делать. Отец злится на что-то. Мама старается казаться спокойной. Мы все заложники в собственном доме. По коридорам шастают Упивающиеся, ублюдки-прихвостни и всякое отребье. Не хочу их видеть! Не хочу видеть никого! Ненавижу тётушку Беллатрикс! однажды точно её убью.
Рождество прошло три дня назад, но его словно никто не заметил. Поместье барахтается в крови. Я сижу здесь и не выйду ни за какие…. Наверное, сейчас я не завидую Поттеру. Сейчас я не хотел бы оказаться на его месте. Сейчас всё ещё хуже, чем в туалете Миртл, где этот «герой» порезал меня. Я не хотел всего этого. Я должен был убить старика! Я всё равно не смог бы…. Я не хочу. Они правы, я – слабак. Я не могу сбежать отсюда….
Впервые в жизни я хочу, чтобы чёртов Поттер выиграл эту войну. Я хочу верить Поттеру. Если бы я был сильным, я бы сделал всё для этого. Если бы я…. Но это ничего не изменит.
Северус всё время так говорит. Он по-настоящему сильный. В тот день, когда он спас меня, излечил от своего проклятия, он позволил себе прикоснутьсч ко мне. В тот день, когды мы бежали, как крысы, от остывающего трупа человека, дававшего всем новый шанс, он коснулся меня губами…. И он и я знали, что это не может быть настоящим. Он опекает меня как сына или племянника, которых у него нет, я уважаю его как лучшего наставника и друга. Такого рода отношения были бы чем-то вроде инцеста, наверное. Нас не влечёт друг к другу. Но тогда это было необходимо.
После этого я стал партнёром Пэнси. Мне нравятся девушки, я знаю, что нормальный парень. Я хочу однажды жениться и завести семью, такую же крепкую, как моя. И, надеюсь, папа никогда не узнает, что я спал с грязнокровкой Грейнджер….
Я хочу, чтобы Поттер спас меня.
Я хочу, чтобы всё закончилось.
Я сижу в этом дурацком чулане и жду….
И боюсь уснуть, чтобы увидеть, что всё это правда.
^~***~^
~РЕМУС~
Моя жена – самое прекрасное в мире существо. Я люблю её… и боюсь…. Все, кого я когда-либо любил, все, кого подпускал к себе близко по-настоящему, уже потеряны. Джеймс – он раскрасил мой тусклый мир яркими красками, заставил поверить, что я не должен быть один – никому не должен. Он светил как солнышко, как золотой снитч, трепещущий в пальцах. И я был счастлив, когда его полюбило такое же солнышко. Они поженились, родился Гарри, но….
Я не мог ничего сделать для Северуса, но он был моей первой любовью. Мы встречались тайком… и я собирался всё рассказать! Я понимал, почему Джейми терпеть его не может, хотя не мог взять в толк,  почему Сири следует за ними – это казалось большим, чем школьные склоки - но причина оставалась не ясна. Знал позицию Сева. Почти всю подоплёку их вражды – и  старался не вмешиваться, насколько это возможно, не усугублять, из-за этого балансируя на грани между дружбой одних и близостью другого.  Я надеялся, что они тоже меня поймут. Но глупая шутка Сириуса всё разрушила. И он больше не верил мне. Больше не верил…. Не подпускал к себе…. Я знал его настоящие чувства – он был влюблён в Лили. И даже больше, чем просто любовь – в ней не было страсти, а только какое-то восторженное поклонение, готовность на любые жертвы, немодная теперь рыцарственность. То, чего Джеймс не понимал. Они не могли стать соперниками. Но Джейми всё-равно старался «защитить свою девушку» самыми неприглядными способами. А Сириус поддерживал его и я терялся в догадках.
Я не хотел разбираться, что значу для Сева. Я… всё понимал. Он был одинок – и я просто был рядом. Как бы нам ни было хорошо вместе секс не заменит настоящих чувситв. Я не терял его по-настоящему – он никогда не был моим. Но всё-же потерял, когда мы расстались. В то Рождество я хотел запереться и выть на Луну.
С тех пор мы всё время предавали друг друга.
А Сириус… ему, на самом деле, тоже нравилась Лили. В какой-то степени она была для меня роковой женщиной. Сириус хотел её, но это вряд ли была любовь. Его и Северуса чувства на удивление дополняли друг друга. Не знаю, любил ли он меня…. Одно время у него были отношения с братом. Не смотря на всю разницу, они были очень близки, хотя и старательно это скрывали, зачастую даже от самих себя. После моего разрыва с Северусом он и Регул стали парой. Сириус и я тоже… в итоге оказались любовниками.  Я любил его – не так, как… но всё же. В сексе нам было хорошо и мы легко понимали друг друга – этого стало достоточно. Мы вместе закончили школу, вместе жиоли после, все праздники встречали с Джеймсом и Лили и Рождество в те годы было самым счастливымю
А затем как гром среди ясного небо – убийство, предательство, то ужасное обвинение…. Я предал Сириуса, не поверив ему. Предал, позволив попасть в Азкабан. Предал, когда вернулся Северус - побитый, потрёпанный, измотанный – и я отдал ему всю свою любовь. Ту, что предназначалась им обоим.  Мы оставались вместе всё лето. А затем разошлись своими путями.
Жизнь снова свела вместе нас троих, дав ещё один – призрачный, как оказалось впоследствии – шанс. Теперь Сириус мёртв, Северус  – убийца. Питер оказался настоящим предателем. Альбус, бывший всем нам опекуном, предан земле. Гарри отправился за хоркруксами и не позволил мне сбежать с ним.
Со мной она – самое дорогое, что у меня осталось, мой последний шанс. Она… и мой малыш. Я боюсь, что передал ему своё проклятие, но в ней смелость для нас двоих. Я больше не хочу разбираться в своих чувствах, искать, насколько они истинны. Мы сидим за столом, едим утку с апельсинами – слишком сладкую и с обугленной корочкой – но всё равно чудесную. За окном кружит мягкий снег и мне кажется, это будет лучшее Рождество. Не смотря на все ужасы войны. Такое больше не повторится….
Я не хочу пропустить эту ночь.
^~***~^
~ГЕРМИОНА~
В полночь тихо и очень темно. Луна лениво заглядывает в окно – тонкий серпик, не способный прогнать ночную тьму. В комнате почему-то душно и спёртый воздух  давит почти каменной тяжестью. Рон этого не замечает, он посапывает рядом, спокойный и удовлетворённый, и его отросшие за это безумное время волосы ложатся на моё плечо. Он сделал всё, чтобы я тоже уснула. Нам было очень хорошо вместе…. Но я не могу успокоиться. Уверена, Гарри сейчас нет в постели. Он что-то скрывает от нас…. Мне страшно видеть его бледное лицо по утрам с опухшими синими кругами под глазами. Наверное, видения, с которыми он не хочет бороться, убивают его. Но дело не только в них.
Хотела бы я знать, что сейчас происходит в Хогвартсе. Теперь, когда Снейп стал директором, Малфой  наверняка на высоте. Занимается тем, о чём всё это время мечтал – третировать учеников других факультетов, которые не стелятся под него!
Я рада, что мы решили сбежать. В этот Хогвартс я не хочу возвращаться.
До сих пор сложно поверить, что Директора больше нет с нами, что он больше не вернётся. Я уверена, те послания, что он нам оставил, значат очень много – иначе просто не может быть! Я боюсь думать: то, в чём мы ищем спасения – химеры. Гарри верит в него. И я тоже…. Я хотела бы получить письмо от Виктора – так приятно чувствовать его уверенную дружескую поддержку, хоть на минуту отвлечься от мыслей о войне. Гарри после смерти Сириуса стал сам не свой. Я бы хотела хоть как-то его поддержать, но не знаю, что делать.
Не смотря на духоту в комнате зябко, но кроме ночнушки надевать ничего не хочется. Пол под ногами холодит босые ступни. В гнезде из сбившихся простыней было намного уютней. Но лежать больше нет сил. За окном лишь силуэты, тёмное на тёмном - и огромное небо, полное звёзд. Наверное, можно понять семью, дававшую своим детям имена созвездий. 
Я не смогу сказать об этом Рону. Он никогда не простит меня. Ему всё ещё претит моя дружба с Виктором… хотя с моей стороны в наших отношениях ничего не было. Он всё ещё ревнует. Не думаю, что это закончится. Не думаю, что Виктор любит меня…. Но этого Рон точно не простит. Не знаю, что тогда на меня нашло. Я выкрасила волосы в белый цвет…. У нас с Роном всё только начинало налаживаться, он расстался со своей пустышкой Лавандой и, кажется, наконец заметил меня.
Но в тот день это произошло – единственный раз. Мы с Драко встретились там, где не ожидали друг друга увидеть, и всё перевернулось с ног на голову. Нас притягивало друг к другу, как электрические разряды к металлическому стержню, наверное, с первого дня. Притягивало и отталкивалою Ненависть, натяжение, напряжение.... Я вдруг осознала, ЧТО он думал обо мне в последнее время - то же, что и я. Мы очень изменились, хотя и остались прежними. Или просто не замечали. Мы с ним очень разные. Мы очень похожи. Я знала, что Пэнси его девушка. Знала, что он спал со многими. Знала... что предаю Рона. Но не могла ничего поделать. Наши взгляды не расцеплялись, и вдруг стало жарко и холодно в одно мгновение. Дрожь пронзила от макушки до пяток, словно молния. Дышать стало невозможно. Это было похоже на ночной кошмар, которым невозможно управлять, яркий и болезненно-реалистичный. Его тонкие пальцы проникали в меня, язык ласкал кожу под ухом. Мне понравилось, как он гладил мои волосы, пропуская сквозь пальцы светлые пряди. Даже сейчас, закрыв глаза, я могу вспомнить его дыхание, биение сердца, каждое касание, каждый поцелуй. Он покрывал ими. Он покрывал ими всё моё  тело, не пропуская ни кусочка. В тот момент ему было всё равно, кто я – грязнокровка,  маг или маггл. Ему было всё равно, кто он сам. В расширенных светлых глазах стоял голод, словно пожирающий меня изнутри – то, чему невозможно отказать. Я забыла всё, что сторяло между нами, всё, что разрушало НАС, превращая в «я» против «он». Когда он накрыл мои губы своими, когда коснулся внутренней стороны бёдер, когда лизнул тёплую влагу, когда оказался внутри…. Это была вершина. Мне никогда ещё не было так хорошо. Ощущать его гладкий, твёрдый, совершенный член, сжимать в себе и открываться навстречу – я хотела, чтобы это длилось вечно! Я думала, что возненавижу себя. Тогда.
А сейчас…. Я жду от него ребёнка. Я знаю точно – маленькая жизнь ростёт во мне. Я щущаю её. Её сердце бьётся. Сейчас уже поздно…. Да я и не смогла бы – даже подумать убить это чудо. И рассказать Рону тоже не могу. Этот ребёнок не должен жить. И не моджет умереть. Я оставлю его, но… не знаю, что мне делать. Я не могу помочь Гарри. И я не могу помочь себе. Я боюсь, что Рон уйдёт и боюсь думать о Малфое. Я слишком много плачу, когда никто не видит.
Да Рождества ещё несколько месяцев, но не знаю, где мы будем его встречать. Но уверена, всё это не закончится…. Надеюсь, мама с папой будут в порядке, испекут вкусный имбирный пирог к празднику, и уогда-нибудь я смогу позволить им вспомнить меня. Иначе…. ЯЧ должна быть сильной. Чтобы Гарри не остался один.
Я пыталась тогда успокоить его – в конце пятого курса, после Министерства…. Был мой первый раз. Наверное, это было ошибкой, но я не чувствую вину. Мы с ним как брат и сестра, но…. Ощущаю себя распутной потаскушкой, когда думаю об этом.  В комнате стало ещё более зябко, хотя окно закрыто. Ни я, ни Гарри ничего не рассказали. Возможно, он даже не помнит. Я кое-что подправила в себе и Рон ничего не заметил. Больше я не предам его.
Но то, что было сделано, и так способно разрушить всё.
Я боюсь закрыть глаза и не увидеть никого рядом….
^~***~^
~ПИТЕР ПЕТТИГРЮ~
Я уже давно забыл, что значит Рождество. Когда-то я проводил его с Сохатым, Луни и Сириусом. Это  было весело. Лили всегда готовила утку, а та каждый раз получалась непрожареной. Лили смеялась и шутила, что это специально для Лунатика…. Но мы все знали настоящую причину. Лили очень вкусно готовила – но утка, индейка или гусь ей всегда попадались капризные. Когда мы ещё учились, проводили зимние каникулы вместе, в школе, а до того приходилось возвращаться домой. Я уже давно не помню, какой он – мой дом. Мать давно умерла. Отец… я даже не знаю, есть он у меня или нет. Помню боль от побоев, помню пьяные крики и вонь в их с мамой комнате. Ещё почему-то запачканные кровью руки…. Мне тогда было семь. Мать сказала, что в тот день у меня открылась магия, что мне всё приснилось – но с того дня отец исчез. А когда я закрывая глаза – всё ещё могу ощутить твёрдость черепа, свой вопль: «Хватит!» и брызнувшие во все стороны осколки кости.
Моего младшего брата нашли задушенным в собственной кроватке – как находили птиц со свёрнутыми шеями у нашего дома и в парке. Ему было всего три, я был старше года на два….
Однажды я обжёг маме руки.
Мы никогда не отмечали Рождества. У нас было слишком мало денег и…. Я давно уже это ене вспоминаю. Всё умерло.
Я был счастлив, когда был ребёнком – я точно помню. Ну и что, что обделили праздником. Я всё возместил в школе. Ну и что, что друзья посмеивались надо мной – я знал, что они меня ценят. Хотя для них я был всего лишь крысой на побегушках!
Этот чёрный человек, стоящий ко мне спиной, полностью управляет мной. Моя жизнь – в его руках. У меня нет выбора. Я сам загнал себя в угол. Страх разъедает меня изнутри. Страх хуже, чем ненависть.
Я не хочу больше видеть лиц Лили, Гарри, Мародёров. Чёрные глаза Сириуса, полные упрёка, безумия, боли… усталости. Кроткие глаза Реми, заполняющиеся гневом, когда он узнал правду. Брезгливое благородство Джеймса младшего…. Крики двух людей, которых ждёт смерть. Эти сны возращаются, но я не хочу их видеть – проще выжечь себе глаза. Они как дементоры высасывают мою совесть до капли. Но там давно ничего нет.
Я хочу… я хочу закрыть глаза и ничего больше не видеть. Ни боли, ни ужаса – не чувствовать ничего. Просто немного пустоты – когда всё закончится.

^~***~^
~ЛУНА~
В этом году будет Белое Рождество….

^~***~^
~РОН~

^~***~^
~СЕВЕРУС~
Моя семья жила в старом, полуразвалившемся доме. Денег всё время не было. Отец пил. Мать…. Отец ненавидел её и меня, он не доверял нам. Запрещал ей пользоваться магией. Моя мама – когда-то красивая и гордая – позолила растоптать себя, опустилась так низко…. Я не мог понять, почему. Но на самом деле ей просто некуда было уйти. И тем более некуда – увести меня. Отец злился, бил нас. В нашей семье не знали слова «праздники». Я рос один, зарывшись в книги как в непробиваемый кокон. Меня это не волновало. Никто из окружающих не принимал меня – я был странным, не таким, как все. Я ненавидел их. Я не позволял видеть свою боль. Я прятался всё глубже…. Пока не встретил её. Лили. Она словно пробудила меня. Взяла за руку и отвела…. И ей было всё равно, что я странный – она была такой же. На самом деле это я дал ей руку. Но тот страх был самым сильным в моей жизни – страх, что она мне откажет. Я искал её и нашёл. Она стала моим светом в окошке.
Но в школе всё изменилось. Я не смог оставаться рядом. Сначала мы оказались в разных классах, потом – по разные стороны одного человека. Джеймса Поттера.
Есть лишь один человек, которого я безгранично уважаю и в то же время знаю без прикарас – это Люциус Малфой. Ещё с первой встречи он завоевал моё полное доверие, заговорив как с равным. И он, я уверен, заметил что-то в нескладном, несуразном мальчишке, от которого за версту несло нищенством и социопатией. По мере возможностей он защищал меня. Трудно назвать это дружбой, но мы были довольно близки (и это никак не связано с сексом). Через него я познакомился с Нарциссой, самой красивой девушкой Слизерина. У них в то время был бурный роман, хотя в это и трудно поверить сейчас. Она стала моей лучшей подругой.
Но Лили всё ещё была со мной. Я пытался её защитить – от всех неприятностей, что могут быть сязаны с нашей дружбой. Но, когда удалось оттолкнуть её, на душе осталась пустота. Она тоже меня защищала. Она не разуверилась во мне. Просто рана оказалась слишком глубокой, чтобы зарости без моей помощи. Я сам убил её – своими собственными…. И никогда не прощу себе этого. Я больше не допущу такой ошибки. Я не обману её доверия. Я сделаю для этого всё. Я уже обречён, как и Альбус.
Они хотели, чтобы я жил. Надеюсь, они простят меня.
Человек, которого я любил…. Был в компании моих врагов, так называемых «Мародёров». Они всем давали дурацкие клички, и от их Снивеллуса просто тошнило. Он дружил с ними. Но он был другим. Не заводила, спокойный, внимательный, он всегда оставался в стороне. Не помогал, но и не мешал. Не мешал, но и не помогал… мне. Его невозмутимое лицо было такой же идеальной маской, как у Люциуса. Я хотел понять его. Я хотел его…. Наши встречи были тайной ото всех, даже его дружков. И если Поттер сходил с ума от ревности к Эванс, то этот урод Блэк положил глаз на Люпина. Он вёл себя как тёчная сучка, хотя при этом перетрахал всю женскую половину старших курсов и часть мужской. Рем ничего не замечал, кроме популярности блохастой шавки. Я не хотел видеть. Я знал, что Рем не был виноват в том, что едва не убил меня в облике оборотня – но Блэк зашёл слишком далеко в своём желании устранить меня с дороги. Когда он пришёл ко мне в лазарет через две ночи и трахнул, даже не спросив, хочу ли я – просто потому, что мы это делали с Люпином…. Я ощущал себя грязным. Я просто разбил мыльный пузырь нашей с Ремом лжи, разорвал все наши связи и посторался выкинуть из себя ту часть, в которой он прочно засел. У Блэка была нечестивая связь с Регулусом. После окончательного разрыва Регул остался с разрушенным сердцем. Мы с ним были похожи, поэтому и оказались вместе. Мы зализывали раны друг друга, но ни на что большее не были способны. Потом он исчез. Погиб…. Я знал это с самого начала, ту страшную правду. Мои предположения оказались верны – но я так и не выдал их Лорду.
Новая встреча с Блэком и Люпином стала ещё более абсурдной, превратив нашу связь в дикий, неестественный треугольник. Треугольник безо всяких опор, который рано или поздно должен был распасться.